Кэти Рогин
Я попросила своего босса о понижении, и это стало лучшим выбором в моей карьере
17 марта 2016, 11:00
2804
Перевод: Ульяна Жилина
Оригинал статьи
Оригинал статьи
Источник: http://qz.com/623392/asking-my-boss-for-a-demotion-was-the-best-career-choice-i-ever-made/
Я проснулась в своей бруклинской квартире, чтобы найти пластырь и заклеить им растущее зудящее пятно над моей левой бровью. В течение тех часов, что я ждала открытия больницы, покраснение распространилось на лоб и веки. Я была похожа на актера Микки Рурка в случае, если у него вдруг кончатся деньги в середине следующей пластической операции.
После обсуждения и устранения широкого спектра раздражителей, в том числе, продуктов питания и аллергенов окружающей среды, мой врач и я пришли к неприятной истине: у меня была аллергия на мою работу.
На тот момент моей жизни я был успешна, уважаема и получала высокую зарплату. Я управляла отделом стратегического планирования в крупном рекламном агентстве. Мы делали телевизионные рекламные ролики и веб-сайты. Я наслаждалась превращением сложного материала в доступные идеи, привлекающие внимание потребителей, а управление людьми было той сферой, в которой я получала истинное удовольствие. Мне нравилось помогать моей команде делать работу всё лучше и лучше.
Короче говоря, я была 53-летней одинокой амбициозной жительницей Нью-Йорка. Я часто смотрела поверх моих очков и просила людей «рассказать мне что-нибудь ещё». Моя трудовая этика представляла собой смесь заимствований как из желания бэби-бумеров иметь всё и сразу, так и стремления поколения X соблюдать баланс между работой и жизнью. Я дополняла мою 45-часовую рабочую неделю учебными занятиями по ночам.
Я пришла в агентство окольным путём, следуя Полярной звезде постоянного самообновления. Я занималась производством телевизионных новостей, написанием вечерних мыльных опер, разработкой цифровых игр и обслуживанием коктейльных вечеринок. Я начала работать в маркетинге как креативный директор, но молния ударила, когда я услышала речь известной рекламщицы, занимающейся стратегическим планированием. Я хотела её работу! Переходить к стратегии было нелегко, но я вновь поднялась на следующую ступень карьерной лестницы, которая, в конечном итоге, стала последней.
И все же, ничто не казалось достаточным. Я подпитывалась высоким напряжением корпоративной культуры агентства и стремилась к совершенству в каждом проекте. За день я тратила полный бензобак. Я зарабатывала 15 фунтов. Я каждый вечер занималась самолечением при помощи арахисового М&Ms и мороженого. Я проводила выходные дома, чтобы отоспаться. Я изо всех сил старалась вести трезвый образ жизни.
Однажды поздним вечером я обнаружила себя рыдающей в кабинке дамской комнаты. Это был не просто усталость со слезящимися глазами или вершина катарсиса. Я истерично орала, мои сжатые кулаки в отчаянии были прижаты к моему лбу. Я не видела смысла в жизни и работе.
После инцидента с сыпью я сказал моему боссу, что больше не могу работать в отделе. Мне нужно сделать шаг назад. Я хотела быть понижена. Он смотрел на меня в шоке. Но я стояла на своём. После трёх месяцев лечения, я стала членом команды, которой когда-то управляла.
Добровольное понижение не для всех. Было интересно посмотреть, кто поздравит меня с увольнением, а кто даже не сможет заставить себя посмотреть мне в глаза. Я чувствовала смущение, переживая, что они решат, что я не смогла попасть в высшую лигу. Правда заключалась в том, что я выгорела. Темп, который я задала себе, был неприемлемым и в этом не было ничего постыдного. Это не умаляет моих профессиональных достижений.
Я была уволена несколько месяцев спустя с достойным выходным пособием. Если несколько лет назад такое событие сломило бы меня, то моя новая и улучшенная перспектива позволила мне принять это спокойно. Я начала новый год с менее тревожного подхода к поиску работы. Забавно, что мои предпочтения были источником путаницы для менеджеров по найму, занятых восхождением по собственной карьерной лестнице. Когда я говорила, что хочу работать на более низкой должности, чтобы сосредоточиться на работе в качестве члена команды, они реагировали так, как будто я разговаривала на иностранном языке.
Давления больше нет. Я чувствую себя лучше, менее обремененной, и, безусловно, более счастливой. Я до сих пор трудолюбива и любознательна, но менее склонна к перегрузкам. Я до сих пор ищу идеальное сочетание удовлетворения от работы и поиска новых задач – и я всегда буду это делать. Но, по крайней мере, теперь мне не приходится беспокоиться об истерике в дамской комнате. И отсутствие воспалений на лица меня тоже радует.
«У вас гистаминовая реакция, как при пищевом отравлении», – сказал мне врач. «Эти пятна на лице называются ангионевротическим отёком».
Я проснулась в своей бруклинской квартире, чтобы найти пластырь и заклеить им растущее зудящее пятно над моей левой бровью. В течение тех часов, что я ждала открытия больницы, покраснение распространилось на лоб и веки. Я была похожа на актера Микки Рурка в случае, если у него вдруг кончатся деньги в середине следующей пластической операции.
После обсуждения и устранения широкого спектра раздражителей, в том числе, продуктов питания и аллергенов окружающей среды, мой врач и я пришли к неприятной истине: у меня была аллергия на мою работу.
На тот момент моей жизни я был успешна, уважаема и получала высокую зарплату. Я управляла отделом стратегического планирования в крупном рекламном агентстве. Мы делали телевизионные рекламные ролики и веб-сайты. Я наслаждалась превращением сложного материала в доступные идеи, привлекающие внимание потребителей, а управление людьми было той сферой, в которой я получала истинное удовольствие. Мне нравилось помогать моей команде делать работу всё лучше и лучше.
Короче говоря, я была 53-летней одинокой амбициозной жительницей Нью-Йорка. Я часто смотрела поверх моих очков и просила людей «рассказать мне что-нибудь ещё». Моя трудовая этика представляла собой смесь заимствований как из желания бэби-бумеров иметь всё и сразу, так и стремления поколения X соблюдать баланс между работой и жизнью. Я дополняла мою 45-часовую рабочую неделю учебными занятиями по ночам.
Я пришла в агентство окольным путём, следуя Полярной звезде постоянного самообновления. Я занималась производством телевизионных новостей, написанием вечерних мыльных опер, разработкой цифровых игр и обслуживанием коктейльных вечеринок. Я начала работать в маркетинге как креативный директор, но молния ударила, когда я услышала речь известной рекламщицы, занимающейся стратегическим планированием. Я хотела её работу! Переходить к стратегии было нелегко, но я вновь поднялась на следующую ступень карьерной лестницы, которая, в конечном итоге, стала последней.
И все же, ничто не казалось достаточным. Я подпитывалась высоким напряжением корпоративной культуры агентства и стремилась к совершенству в каждом проекте. За день я тратила полный бензобак. Я зарабатывала 15 фунтов. Я каждый вечер занималась самолечением при помощи арахисового М&Ms и мороженого. Я проводила выходные дома, чтобы отоспаться. Я изо всех сил старалась вести трезвый образ жизни.
Однажды поздним вечером я обнаружила себя рыдающей в кабинке дамской комнаты. Это был не просто усталость со слезящимися глазами или вершина катарсиса. Я истерично орала, мои сжатые кулаки в отчаянии были прижаты к моему лбу. Я не видела смысла в жизни и работе.
После инцидента с сыпью я сказал моему боссу, что больше не могу работать в отделе. Мне нужно сделать шаг назад. Я хотела быть понижена. Он смотрел на меня в шоке. Но я стояла на своём. После трёх месяцев лечения, я стала членом команды, которой когда-то управляла.
Добровольное понижение не для всех. Было интересно посмотреть, кто поздравит меня с увольнением, а кто даже не сможет заставить себя посмотреть мне в глаза. Я чувствовала смущение, переживая, что они решат, что я не смогла попасть в высшую лигу. Правда заключалась в том, что я выгорела. Темп, который я задала себе, был неприемлемым и в этом не было ничего постыдного. Это не умаляет моих профессиональных достижений.
Я была уволена несколько месяцев спустя с достойным выходным пособием. Если несколько лет назад такое событие сломило бы меня, то моя новая и улучшенная перспектива позволила мне принять это спокойно. Я начала новый год с менее тревожного подхода к поиску работы. Забавно, что мои предпочтения были источником путаницы для менеджеров по найму, занятых восхождением по собственной карьерной лестнице. Когда я говорила, что хочу работать на более низкой должности, чтобы сосредоточиться на работе в качестве члена команды, они реагировали так, как будто я разговаривала на иностранном языке.
Давления больше нет. Я чувствую себя лучше, менее обремененной, и, безусловно, более счастливой. Я до сих пор трудолюбива и любознательна, но менее склонна к перегрузкам. Я до сих пор ищу идеальное сочетание удовлетворения от работы и поиска новых задач – и я всегда буду это делать. Но, по крайней мере, теперь мне не приходится беспокоиться об истерике в дамской комнате. И отсутствие воспалений на лица меня тоже радует.
Программы Института Коучинга:
- Двухступенчатая программа переподготовки «Интегральные технологии развития людей и организаций», Санкт-Петербург
- Дистанционный курс «Недирективный стиль управления: переход от Я к Мы»